Welcome. Весь этот утренний джаз, что играет за окнами чуть дальше белых занавесок и обшарпанного подоконника, аритмичная мелодия жизни города..звон проспавшего будильника, ворчание чьих-то сонных губ и пение в душе. Свет усиливает белизну комнаты, по потолку скачут, шурша лапками, солнечные зайчики. Сегодня утро молока и прозрачных стаканов. И твоих измененных планов. Ты не убьешь меня своими глазами, в которых поселилось небо, как бы тебе этого не хотелось.Я не увижу тебя. Завяжи мне глаза черным шелковым шарфом, чтобы обострились чувства: любое касание – электричеством в пальцах, любой звук — раскатистей в децибелах. Чтобы не видеть, но чувствовать тебя рядом, знать, что ты не позволишь порезаться о белизну бумаги ненаписанного хэппи-эндового счастья. Welcome, darling. Это неизбежно. Чем крепче натянута цепь, тем сильнее кинет друг к другу связанных. Все просто же, милый. Никто не уцелеет, но никто и не умрет.
Ты снова пришел, значит, я за тобой на носочках по белому полу почти прозрачной тенью. Стой, молчи и ни о чем не спрашивай, слова не наши, они обманывают. И глаза тоже врут. Но сегодня у меня нет глаз, но есть пальцы – тонкие, бледные и очень чувствительные. Каждое касание – бег электронов под кожей и в пальцах, знак свыше, что небо велело дышать потише, чтобы не закричать и не спугнуть застывшую между нами нежность, а так же соседей за стенкой. А потом я почувствую, как пеплом сгоревших листьев на землю спускается осень, хотя в окна стучит капелью весна. И тогда мы пойдем пить чай из тонких фарфоровых чашечек – почти как в старой доброй Англии. Я не вижу часов, поэтому мы легко назовем это five o’clock’ом. И плевать, что за окном не Темза, не стучит дождь, не стелется зыбким маревом туман. Ты, как истинный джентльмен, угостишь меня пирожным, насыплешь в чай сахар. Тебе не хватает только книжки Оруэлла, лежащей на коленях, для полной утопии, мне – кота и пушистого пледа и нам обоим – чопорного дворецкого и пылающего камина – разгонять хлещущую из окон серость и влажность. Теперь тебе надо идти. Только напоследок развяжи мне глаза. Чтобы мельком взглянуть в твои небеса, завешанные ресницами…и увернуться, как от выстрела, чтобы не умереть, потому что все это блеф.